Журнал «БУДУАР»  №12, 2001г. - №1, 2002г.  

 

- Слушай, может лучше обратить­ся к психологу?..

- Да что я - псих, что ли?!

(Из разговора супругов )

 

 

Часть 1-я

 

Однажды в телестудию, откуда велась передача со знаменитым кинорежиссёром Андреем Михалковым-Кончаловским, позвонила телезрительница и спросила гостя, как он относится к психотерапии, и считает ли он, что в нашей стране психотерапия перспективна. Андрей Сергеевич не удивился, почему об этом спрашивают его, кинорежиссёра, и ответил, что всего один раз обращался к помощи психоаналитика – в первый год своей жизни в Америке,  когда было очень трудно в новой среде начинать с «нуля», да ещё в ситуации развода. Однако, стало явно лучше – то ли в результате психологической помощи, то ли благодаря поддержке друзей и добрых людей, то ли того и другого вместе. Что же касается перспектив психотерапии в России, тут умнейший Андрей Сергеевич выразил сомнение. Он сказал, что люди на Западе привыкли никому из окружающих не рассказывать о своих жизненных трудностях, а вместо этого идти к своим психологам или психотерапевтам и с ними эти трудности прорабатывать, пока они не разрешатся. В России же люди привыкли к другому: долгими неделями, месяцами, а порой и годами жаловаться всем вокруг на жизнь или на своих близких и ближних, при этом ничего не предпринимаю по-настоящему серьёзного, чтобы конструктивно разрешить свои проблемы.

 

При всей моей любви к великому художнику и уважении к нему как русскому интеллектуалу, соглашусь с ним лишь частично. Во-первых, у многих россиян есть и другие привычки: очень долго молча терпеть и мучиться; ссориться и скандалить, проявлять разные виды агрессии; впадать в депрессию и уныние; обманывать самих себя, живя, как будто серьёзных проблем у них нет; скрывать их под бурной активностью, будь то непомерная работа или забота о близких, безудержная суета или болтовня, погоня за деньгами, удовольствиями, поверхностная религиозность, наконец, алкоголь и т.д. Во-вторых, и это главное, психология, в том числе практическая, и психотерапия в нашей стране развивается очень быстро в очень многих направлениях. Этого уважаемый Андрей Сергеевич, живя в основном в Америке, знать просто не может.

 

В своей статье я, разумеется, не могу охватить даже обзорно весь тот многообразный и нелёгкий труд, который совершают даже только в нашем городе мои коллеги психологи, теоретики и практики, работающие в системе народного образования и социальной защиты населения, в сфере управленческой психологии, двигающие вперёд науку, преподающие в вузах, психологи, психотерапевты и психиатры в системе здравоохранения и медицины, словом все те, кто непосредственно имеет дело с феноменом души человека. Могу лишь выразить им всем своё глубокое уважение и пожелание успехов.

 

Здесь же коснусь главных моментов только той работы, которая ближе всего мне как профессионалу. Речь пойдёт о практической психологии и так называемой личностно-ориентированной (немедицинской) психотерапии, которая ставит задачу не лечения заболеваний, а помощи человеку в том, чтобы разобраться в сути всевозможных жизненных проблем, их истоках и закономерностях для того, чтобы самостоятельно найти выход и способы их эффективного разрешения.

 

Первый главный вопрос такой: кто является потенциальным клиентом психолога и психотерапевта. Ответ: любой здоровый или относительно здоровый человек, отдающий себе отчёт в существовании своей проблемы (т.е. жизненной задачи) и жаждущий разобраться с ней и её решить по-человечески красиво, используя свой личностный потенциал, т.е. непознанное им самим богатство своей души. Если вы такой человек, психолог может помочь прояснить и углубить понимание ситуации и других людей, лучше понять себя (не всегда легко самостоятельно ответить на вопрос: «Что мне действительно нужно? Чего я хочу по-настоящему? Почему это происходит со мной? Почему со мной происходит именно это?»), повысить вашу эффективность в разрешении трудных ситуаций: улучшить эмоциональное состояние, прояснить скрытые ограничения и самоограничения, проанализировать варианты действий. Очень важно бывает извлечь смысл и ценный жизненный опыт из разочарования, потери, кризиса. И, конечно, важнейшая задача нашего времени – поиск способов взаимопонимания.

 

Естественно, всё упомянутое относится к проблемам отношений в семье (супружеских и родительско-детских), работы и самореализации, конфликтов с людьми, с собой и жизнью в целом. Ко всему, что порождает тревоги, страхи, перенапряжение, агрессию, апатию, бессилие, вину и стыд, отчаяние. Главное – чтобы человек желал всё это изменить к лучшему,  искал путь к счастью.

 

Второй из главных вопросов психологической помощи: кто тот, кто мне поможет, кому я могу доверить свою боль? С кем я могу не только разделить свои трудности, но и отыскивать выход из них?

 

Психологами или психотерапевтами имеют право именоваться только те специалисты, которые а) имеют базовое психологическое или медицинское образование (за редкими исключениями), б) прошли и проходят ступени соответствующей последипломной подготовки, в) постоянно работают над собой, регулярно прорабатывают свои жизненные трудности и проблемы с коллегами более высокой или по меньшей мере такой же квалификации, успешно используя те средства, которые позже предлагают своим клиентам.

 

Существует предубеждение, что если человек – психолог или психотерапевт, то у него уже не должно быть проблем. Это как? Что, жизнь не ставит перед кем-то трудных задач? Есть кто-то, кто не переживает за себя и ближних? Существуют ли вообще на земле такие люди? Психологами становятся как правило люди, путь которых по жизни нелёгок. Способность сопереживать в душе своим клиентам «на полную катушку» и при этом оставаться способным идти вглубь самих переживаний и обстоятельств, их вызывающих, в поиске способов завершить и разрешить ситуацию, – эта способность не только дар, но и результат упорного многолетнего труда души. Лучше всего помогаешь в тех ситуациях, аналогичные которым сам выстрадал и осмыслил.

 

Профессионализм даёт не только основу в виде богатого человеческого и профессионального опыта, но и формирует свои законы и правила. Об этом тоже важно рассказать. Правило первое: конфиденциальность. Всё, что говорится и происходит в кабинете психолога, остаётся тайной его и клиента. Правило второе: запрет на советы. Никакие советы не сравнятся с тем, что могут добыть сами клиенты в глубинах своей души. Ответственность за решение проблемы, как и награда за него, – гордый удел самих клиентов. Правило третье: психолог не над клиентом, а рядом с ним. Это связано с ещё одним предубеждением, даже предрассудком – психолог «знает всё и подскажет, как быть». Психолог – это спутник и помощник. Он умеет помогать искать и находить. Правило четвёртое: никогда заранее не гарантируется результат. Гарантируется столько времени, внимания и профессионального опыта, сколько потребуется для изменения ситуации или состояния клиента. Правило пятое: и психолог, и клиент имеют право устанавливать дополнительные правила, определять права, обязательства и условия, обсуждая их и закрепляя соглашением или, при желании, даже письменным контрактом.

 

Здесь же уместно разъяснить, в чём отличие психолога, психотерапевта и психиатра. Задача психолога – в ходе специальной беседы, называемой психологическим консультированием, помочь клиентам, во-первых, прояснить ситуацию: что движет её участниками, каковы их истинные интересы, какие именно чувства они испытывают, в чём ценность происходящего для развития личности клиентов, а значит для их будущего; и во-вторых, понять, что необходимо делать и как (как расширить своё восприятие, обогатить свою позицию, какую работу души проделать), чтобы изменить ситуацию к лучшему.

 

Если выявляется необходимость вскрыть и проработать глубинные влияния давних эмоциональных травм, «подсознательных» программ реагирования, переживаний, несовместимых с представлением человека о себе, и поэтому происходящих в тайниках его души, то здесь психолог вводит клиента в сферу современной личностно-ориентированной психотерапии. Подробнее об этом чуть позже.

 

Задача психиатра – определить здоров ли человек, болен или находится в пограничном между здоровьем и болезнью состоянии, назначить и провести установленное лечение. Психиатр – всегда врач. Психотерапевт – чаще психолог или врач с соответственной  последипломной подготовкой.

 

Наконец, третий главный вопрос: как, какими средствами, способами, методами и т.п.? В чём суть работы?

 

Что касается методов и техник, их – немереное число, начиная с простых техник слушания, задавания вопросов, направления внимания и, заканчивая сложнейшими методами взаимодействия сознания и «подсознания». Важно одно: как правило, психологи используют те из них, которые применяли сами для себя и в работе друг с другом.

 

О сути работы коротко рассказать сложно. Попытаюсь сделать это в меру своего понимания. Общим и для психологического консультирования, и для личностно-ориентированной психотерапии является увеличение свободы сознательного выбора клиентом целей, ориентиров и средств улучшения своей ситуации. Проще говоря – увеличение свободы творить свою жизнь согласно сердцу и уму, согласно своим высшим принципам, выявляя при этом лучшее, что есть в своей душе.

 

Психотерапевт для реализации этой возможности должен уметь работать с таким фундаментальным явлением человеческой жизни как ТРАВМА. Это настолько серьёзная тема, что она заслуживает особого внимания.

 

 

Часть 2-я

 

В основе большинства нарушений душевного состояния, поведения, успешности, человеческих взаимоотношений, способности радоваться жизни и т.д. лежит глубинная травма. Имеется в виду эмоциональная травма. Я лично считаю, что любая травма – эмоциональная (даже физическая и так называемая сексуальная). Вспомните, как вы когда-то сильно порезались, обожглись или ушиблись. Что вы переживали? Боль, испуг, смущение, досаду, растерянность, злость, обиду, вину… А что уж говорить о случаях насилия, унижения, отвержения, потери. Большую часть переживаемого в момент травмы мы не осознавали, и она «ушла в подсознание», откуда всю жизнь скрыто влияет на наши реакции, восприятие, понимание, жизненные убеждения. Мы полусознательно или вовсе безотчётно стремимся избегать всего, что близко к обстоятельствам, в которых травма произошла. При этом помимо воли «притягиваем в свою жизнь» такие обстоятельства. И ситуации снова и снова повторяются в разных вариантах. В некоторых случаях неотвязными становятся не ситуации, а их образы в душе, сопровождаемые страхами или другими болезненными переживаниями – покинутостью, униженностью, гневом и т.п.

 

Не надо думать, что эмоциональная травма – это всегда какая-то особенная, чуть ли не экстремальная ситуация. Множество травм мы получаем в обычных житейских обстоятельствах.

 

Пример из жизни. Василий, 32 года. В процессе психотерапевтической сессии ярко переживает очень давнее событие, которое, кажется, не знал и не помнил. Ему 5 лет. Тёплый, спокойный и ласковый мальчик, он занят своими мальчишечьими делами. Мама, тоже занятая своими, беседует с приятельницами о том, о сём. До слуха ребёнка доносится мамино участливое сетование: «Ох, боюсь, Васька мой не мужиком вырастет – больно ласковый». В тот же миг мальчик ощущает, как всё внутри сжалось, а вокруг весь мир – это что-то чужое, отвергающее.

 

В следующие мгновения – целый фейерверк воспоминаний – ситуаций, связанных, как оказывается, в одно целое, в которых мальчик, а позднее подросток, юноша, мужчина подавлял в себе теплоту своей души, мужскую особую нежность, открытость в отношениях с людьми, допуская, проявляя только и только те жёсткие с оттенком равнодушия манеры и формы общения, образцы которых отыскивались в окружающих и усваивались до полного с ними отождествления. А следом и ещё одно открытие: как тяжело, оказывается, так жить самому.

 

И как тяжело было матери с вырастающим и почему-то отчуждённым и замкнутым сыном.

 

Наверное легко под влиянием первого впечатления осудить женщину-мать, до сих пор ничего, наверное, не подозревающую.  Как она могла такое сказать? А ведь она не кричала, не ругала ребёнка, может быть, даже не знала, что он слышит. Да и не в этом дело. Главное – это то, что в её озабоченности будущим сына, в страхах и опасениях за него скрывалось влияние собственной травмы. И, видимо, не одной.

 

Другой пример травмы распространённого типа. Лида, 29 лет. Отрывок из её собственных записей пережитого в процессе работы. «… вижу себя в животе у мамы, мне темно, привычно, хотя немного страшно. … Потом выскочила моя голова. Я родилась. Меня подхватила холодными руками акушерка. Она сказала: «У вас – девочка». И, как какую-то шестерёнку, кладёт на стол. У меня такие маленькие, слабенькие ручки и ножки, узел на животе. И тут я почувствовала себя в огромном, незнакомом мире. Мне страшно. Какая-то безысходность. Я плачу, зову маму. Потом я ощущаю, как меня кладут в кроватку (наверное, в каталку, прим. авт.) и увозят по длинному коридору. Боже мой, опять я страдаю, состояние сильнейшего стресса. Я опять плачу – так горько, страшно и одиноко. … Вижу, меня привезли к маме на кормление. Ой, я так счастлива!!! Наконец мы встретились. Ощущаю сосательные движения. И тут меня опять забирают от мамы. О, ужас!!! Я опять страдаю…»

 

Думаю, нет смысла пояснять, почему многие из нас уже будучи взрослыми так болезненно реагируют даже на возможность разлуки и потери, особенно в отношении тех, кто олицетворяет для нас поддержку, защиту, заботу. И совсем не обязательно это страх разлуки с мамой.

 

Ещё один пример. Две женщины, одна совсем молодая, другая – уже зрелый человек, стоят лицо к лицу, и молодая, будущая невестка, слышит от будущей свекрови гневную отповедь. Крошечный человеческий плод во чреве молодой женщины, будущая девочка Римма, воспринимает и переживает это так: «Бабушка меня не хочет». Проходит месяцы, девочка рождается. А спустя десятилетия милая молодая женщина Римма во время психотерапевтической сессии открывает, что в глубине её души живёт то давнее событие вместе с болью, потерянностью, чувством своей ненужности и вины, сформировавшими скрытое от сознания убеждение: «Жизнь меня не любит, я везде лишняя». И это присутствует, проявляется, как незримый оттенок во всех человеческих взаимоотношениях, даже с близкими, с теми, кто любит, симпатизирует, принимает.

 

Надеюсь, я почти ответил на возможный вопрос: «А нужно ли во всём этом копаться?» Копаться в душе человека, я считаю, действительно нельзя. А вот помогать стремлению самой души поднять на поверхность сознания свои травмы совершенно необходимо. Как и необходимо, чтобы процесс этот проходил в атмосфере бережного внимания, абсолютного принятия и доверия. Только так душа может освободиться от травмы и начать уже осознанно создавать в своей жизни что-то новое, противоположное тому негативному влиянию, которое годами проявлялось в самовосприятии и поведении.

 

И ещё одно важное замечание. Травма – это не что-то чужеродное и случайное, как заноза: вытащили и забыли. Работа с травмой требует уважительного отношения к ней. (Как, впрочем, и к другим проявлениям нашего «подсознания».) Потому что травма вместе с процессом её проработки и результатами этого процесса является одной из важных закономерностей нашей судьбы и важным элементом нашей индивидуальности, самобытности. Всё это становится частью узора нашей жизни, наших поступков и взаимоотношений, оказывая своё влияние. Если работа с травмой соответствует её серьёзности и доводится до завершения и полного устранения её негативных проявлений, то этот опыт влияет на жизнь самого человека и его окружения самым благотворным образом.

 

Как тут не вспомнить Инну, которая по-настоящему упорно трудилась, исцеляя собственную душу и, благодаря этому, смогла помочь своей дочери вырваться из смертельной хватки наркомании.

 

Василий приобрёл возможность учить­ся открытости в общении и в выражении своих жизненных позиций, осознав, что только внутренняя свобода позволит ему совершать поступки, соответствующие его душевному состоянию, и поможет избавить­ся от отчужденности и ощущения душев­ного дискомфорта.

 

Лида? Вот ещё один отрывок из протокола более поздней сессии. (В тот раз она ясно и осознанно пережила тошноту и другие ощущения токсикоза, которые были у неё несколько лет тому назад во время беременности.)

 

«После процесса сын мне предложил, чтобы он один (в первый раз в жизни!) остался дома, он у меня очень боязливый, и тут такое заявил, и я не стала давить на него морально «как будто бы лучше для него», я ушла за хлебом, пришла – он с улыбкой встретил меня. Видимо процесс подействовал не только на меня, но и на него. (Мне кажется, картинка с токсикозом повлияла.) После процесса ушли неприятные ощущения во всём теле, неусидчивость и неприятные ощущения в груди. Раньше у сына ОРЗ, грипп лечили только антибиотиками, так как другие лекарства не помогали. Теперь дам какой-нибудь травки, в зависимости от заболевания, и сыночек выздоравливает».

 

И наверное всю жизнь я буду помнить лицо и голос Риммы, когда она в конце очередного занятия группы, как бы стараясь вслушаться и вчувствоваться в самую глубь своего существования, произнесла: «Я поняла, что Жизнь меня любит».

 

                                                                                                                                Игорь Пашин, психотерапевт